Руслан Давыдов: посмотрим, насколько tax free вообще пригодна для России
Крылатая фраза "Таможня дает добро" не теряет актуальности — российским таможенникам приходится ежедневно приспосабливаться к работе в условиях санкций и ограничений, которые пытаются обойти недобросовестные компании. Как ФТС борется с контрабандистами, как отличить турецкие помидоры от азербайджанских, почему не стоит торопиться с введением в России системы tax free и какие ограничения есть у таможни для применения технологии блокчейн, в интервью РИА Новости в преддверии выставки "Таможенная служба-2017" рассказал первый заместитель руководителя ФТС Руслан Давыдов. Беседовала Мила Кузьмич.
— Власти обещают вернуть турецкие помидоры на российский рынок. Насколько реально работает этот запрет, удалось ли решить проблему реэкспорта через Азербайджан?
— Как я уже говорил, таможенные границы со странами ЕАЭС у нас зачастую открыты. А определение страны происхождения товара — достаточно сложная процедура, особенно когда товар идет из регионов, которые географически близки. Проще отличить яблоки европейского происхождения и латиноамериканские, чем помидоры, допустим, турецкие и азербайджанские.
Эта проблема была актуальна год назад и в начале этого года. Потом было сделано следующее. Мы создали межведомственные рабочие группы как с армянскими коллегами, так и с азербайджанскими. Их задача состоит в том, чтобы выстроить прозрачные цепочки движения товаров. Мы выезжаем совместно в Армению, Азербайджан, смотрим, какие там производственные мощности, сельскохозяйственные площади, определяем производительность, в результате мы получаем картину, какие объемы могут быть поставлены. По сопроводительным документам потом можно видеть, с какого хозяйства идет конкретный груз. И мы знаем, что это реально произведенный там товар.
— В 2014 году против России были введены санкции, мы ответили контрмерами — в виде запрета на ввоз некоторых товаров. Как поменялась после этого карта наших торговых отношений?
— В первую очередь пострадала торговля со странами Евросоюза — она упала на 15%. Если раньше Евросоюз был главным торговым партнером России, на его долю приходилось порядка 54% нашей внешней торговли, то сегодня эта доля снизилась до 38%. Естественно, снизилась доля и других стран — США и Канады, но они пострадали меньше. У них и объем торговли с нами был меньше изначально. Интересно получается: санкции ввели США, а больше пострадали страны Евросоюза.
Естественно, появились новые страны-партнеры, изменилась пропорция. Страны Африки заметно нарастили продажи. Если говорить о сельскохозяйственной продукции, то их доля выросла до 9,2% по итогам за 8 месяцев этого года, а в 2014 году она составляла 6,1%. Произошел существенный рост продукции стран Евразийского союза: с 12,9% в 2014 году их доля выросла до 18,2%.
На страны Европы в 2014 году приходилось 28,6% поставок сельхозпродукции в Россию, теперь — только 20,5%. Естественно, проявились и новые страны: возник импорт рыбы из Гренландии, Фарерских островов. Раньше в основном это была Норвегия. Еще ряд стран Латинской Америки увеличил присутствие, например Аргентина, Бразилия.
— Проблема незаконного ввоза санкционки решена? Или пока остается?
— Главная проблема на этом направлении — отсутствие одинаковой практики в странах ЕАЭС. К ответным антисанкционным мерам России, к сожалению, не присоединились другие страны Евразийского союза. Туда эти товары ввозятся свободно, а таможенная граница с Россией у них отсутствует.
Наши мобильные группы выявляют значительные объемы товаров либо неизвестного происхождения — мы тогда передаем ее Россельхзознадзору, либо продукции из санкционных стран — мы это разворачиваем или уничтожаем.
— Значительные объемы — это сколько?
— С 1 января по 9 октября текущего года мобильные группы проверили более 100 тысяч транспортных средств, 2,7 миллиона тонн товаров. Выявлено 2 тысячи транспортных средств, перевозивших более 30 тысяч тонн товаров, в отношении которых установлены запреты и ограничения. В том числе 7,6 тысячи тонн — это как раз санкционные товары, то есть по ним можно определить страну происхождения. Когда товар идет вообще без документов, мы можем предполагать, что это скорее всего санкционные товары, но поскольку отсутствуют документы, мы передаем товары в Россельхознадзор, как это положено в таких случаях.
— Какой примерно процент импорта могут охватить эти мобильные группы?
— Точной оценки, естественно, нет, потому что нет таможенной границы. По нашим оценкам, проверяется не более 10% товарооборота. У нас всего 35 мобильных групп, долгое время таможенники не имели полномочий даже останавливать транспортные средства для проверки. Сейчас в силу закона эти полномочия мы получили. Теперь надо вместе с МВД внести изменения в правила дорожного движения.
— А есть у вас примерные оценки — каков вообще объем серого импорта в России?
— В любой стране мира объемы серого импорта — это всегда оценочная характеристика. Точных данных здесь дать невозможно. Мы сопоставляем данные зеркальной статистики с нашими торговыми партнерами и если видим расхождения, которые не укладываются в различия методик подсчета, то мы принимаем меры к выявлению незаконного ввоза товаров.
Естественно, мы анализируем это в рамках управления рисками и правоохранительной деятельности. Наиболее распространенные серые товары — это товары народного потребления, которые пытаются возить незаконно, под видом других товаров, или пытаются ввезти с недовесом. Эти нарушения влияют на цену товара.
Весной этого года наши оперативные подразделения провели серию операций на Северо-Западе. В ходе операции, длившейся 3-4 месяца, было выявлено около 500 контейнеров, в которых общий вес незаявленных товаров составил 4,5 тысячи тонн.
— Что вы с ними сделали? Вы такие товары уничтожаете?
— Наше государство в целом идет навстречу бизнесу, и таможня тоже. Принято много решений в рамках уголовного и уголовно-процессуального кодексов, КоАП, которые снижают бремя уголовной и административной нагрузки на бизнес. В частности, в данном случае закон позволяет задекларировать такие товары. Поэтому результатом стало то, что нарушитель задекларировал товар и несколько сотен миллионов рублей поступило в бюджет.
Наша цель сегодня не в том, чтобы посадить кого-то в тюрьму, а в том, что если человек действительно ввез с недоплатой в бюджет товары, надо, чтобы он оплатил платежи, в определенных случаях заплатил штраф и дальше был освобожден от преследования.
Продукцию мы изымаем, конечно, если это контрафакт или санкционка. Естественно, подлежит изъятию та продукция, за которую не уплачены платежи. Но если владелец заплатил, он может легализовать ввоз товаров.
— Есть ли расхождение между начисленными и взысканными платежами? И как вы решаете проблему такой недоимки?
— Разница между взысканными и начисленными платежами существует, но она не очень большая. Поскольку мы снижаем нагрузку на добросовестный бизнес, многие наши контрольные действия мы переносим на этап после выпуска товаров. И бывают случаи, когда пришли проверять, а фирма уже испарилась, то есть это была однодневка. В этой ситуации действительно по закону требуется начислить платежи, но поскольку нет юрлица, на которого можно обратить взыскание, появляется разница между взысканным и начисленным.
Но по сравнению с общей суммой платежей, если мы говорим, что на этот год 4,5 триллиона рублей у нас плановое задание, то разница по постконтролю между взысканными и начисленными платежами составляет порядка 4 миллиардов рублей.
Мы эту проблему все равно воспринимаем серьезно и работаем над тем, чтобы повысить эффективность такого контроля. Система рисков работает по принципу обратной связи: если на любом этапе контроля выявлены какие-то аномалии, правонарушения, это передается на вход автоматизированной системы управления рисками, система вырабатывает управляющее воздействие, которое меняет параметры всей системы.
— Правительство готовит законодательство о tax free. Насколько вы готовы к этому, понадобятся ли таможне дополнительное средства?
— Нам задача в этом проекте отводится простая — проверить, чтобы товар был вывезен за пределы таможенной территории. На первом этапе это будет делаться в бумажном виде: предъявляются чеки, предъявляется товар, ставится отметка о вывозе товара. Потом решается вопрос возмещения НДС через уполномоченных операторов. Основная роль здесь отводится ФНС России, которая будет работать с магазинами в системе tax free и возмещать НДС.
Конечно, некоторая нагрузка на таможню возрастет и нужна будет дополнительная численность сотрудников. Немного, пока 50-60 человек.
— Вы сказали — на первом этапе. Потом планируете в электронном виде это делать?
— Переход на электронный формат планируется, если проект окажется успешным. В первую очередь судить о его успешности следует по эффекту для бюджета. Замысел в том, что магазины, в которых будет tax free, будут больше продавать, соответственно, больше платить налогов в бюджет и тем самым будут компенсированы выпадающие доходы бюджета от возмещения НДС. Но практика может оказаться иной.
На первом этапе будет ручная обработка. Чтобы сделать систему удобной, необходима доработка информационных программ и систем, причем как государственных — налоговой и таможенной служб, так и участников этого процесса со стороны бизнеса. Это означает, что потребуются вложения.
Прежде чем идти на них, нужно посмотреть, насколько схема tax free вообще пригодна для российских реалий. Для Европы выгода понятна: они сами производят брендовые марки и сами их продают. В российских магазинах часто торгуют преимущественно импортными товарами. Будет ли эта система стимулировать покупку российской продукции, чтобы действительно была выгода для бюджета, еще нужно доказать.
— Сейчас очень модно говорить о технологии блокчейн. Таможня ее использует в работе?
— Слово, конечно, модное. Но отдельные элементы технологии мы используем давно, для нас они не новость. Надо помнить, что блокчейн — это прозрачный ящик, в котором все видят, что там находится. А таможня работает с коммерческой тайной, защищает маленькие и большие секреты участника внешнеэкономической деятельности.
Поэтому если говорить о нашем взаимодействии с декларантом — да, там есть элементы технологии блокчейн. Происходит взаимный обмен сообщениями, которые накапливаются в единой базе, можно видеть последовательные записи об операциях, которые совершаются с декларацией. Но если говорить о том, что эта декларация доступна всем и каждому — конечно, этого нет. Данные конкретного предприятия мы не передаем третьим лицам, и это — основное ограничение по применению этой технологии.
— Как вы планируете дальше развивать свои технологии?
— Электронная регистрация деклараций и электронный выпуск без участия чиновника — это на самом деле революция в таможенном деле. Доля таких операций будет расти. К концу 2020 года в соответствии с комплексной программой мы должны достичь следующих результатов: автоматически будет регистрироваться 99% деклараций как по импорту, так и по экспорту, и 80% будет занимать автовыпуск для поставок с низким уровнем риска как по импорту, так и по экспорту.
— Как это скажется на платежах?
— Платежи — это один из ключевых показателей деятельности таможенной службы. Всемирная таможенная организация считает, что любая таможенная служба имеет три основные задачи — сбор платежей, содействие развитию торговли и гармонизация, упрощение процедур и обеспечение безопасности.
За последние годы таможенная служба всегда выполняла прогнозное задание по перечислениям в бюджет не ниже, чем на 100%.
— А в этом году выполните? Последние месяцы наблюдается снижение поступлений.
— Надеюсь, что да. Но в этом году прогнозное задание рассчитывалось из более высокого курса доллара, чем мы имеем по факту. В России товары декларируются в долларах, а расчет платежей осуществляется в рублях. На протяжении всего текущего года курс доллара реальный несколько ниже курса прогнозного. Но даже несмотря на разницу в расчетном курсе и реальном впервые за несколько лет у нас фактические поступления таможенных платежей в рублях оказались больше, чем в прошлом году.
— Почему?
— Идет оживление в экономике. Плановое задание у нас на текущий год — порядка 4,5 триллиона рублей. На сегодня мы выполнили 3,5 триллиона. Еще триллион надо собрать за два месяца. Это задача непростая, но мы надеемся, что при всех сложностях мы сможем справиться с заданием.
— 25 октября в Москве открывается выставка "Таможенная служба-2017". Что показывает российская таможня другими ведомствам, бизнесу, зарубежным коллегам?
— Наша ежегодная выставка носит международный характер. Участники — это в первую очередь наши партнеры по Евразийскому союзу, много гостей приезжает и из дальнего зарубежья. В этом году ее вновь посетит генеральный секретарь Всемирной таможенной организации (ВТамО) Кунио Микурия, представитель Японии.
Мы покажем передовые таможенные технологии, среди которых автоматическая регистрация деклараций, автоматический выпуск товаров, личный кабинет участника ВЭД. Личный кабинет — это весьма востребованный сервис. Сегодня им пользуются 130 тысяч лиц, хотя участников ВЭД в стране около 80 тысяч. Данная технология востребована не только теми, кто подает таможенные декларации, но также предприятиями, которые подают статистические сведения при торговле со странами Евразийского союза.
Также будем демонстрировать портал "Морской порт" — единое окно для всех участников морских перевозок. Будут отдельные стенды, посвященные взаимодействию с Федеральной налоговой службой, с Почтой России, с Российскими железными дорогами. Ведь если говорить о будущем таможни, оно состоит в развитии электронного взаимодействия не только с участниками ВЭД, но и со всеми нашими контрагентами, со всеми ведомствами и с крупными системными операторами.
На выставке будет одобрена Хартия добросовестных участников внешнеэкономической деятельности. Декларацию о ее поддержке подписывают четыре крупнейшие бизнес-объединения — ТПП РФ, РСПП, Деловая Россия и ОПОРа России. В Хартии говорится, что таможня обязуется создавать благоприятные условия для бизнеса, а бизнес в свою очередь обязуется не нарушать таможенные правила и быть нетерпимым к нарушениям этих правил другими участниками рынка.
Это огромный шаг вперед в диалоге бизнеса и государства. Недавно в разговоре по телефону генеральный секретарь ВТамО Кунио Микурия попросил на ближайшей сессии ВТамО в декабре рассказать о российском опыте взаимодействия с бизнесом именно в таком формате.
— Как вообще выглядит российская таможня в мире? Часто нас приглашают рассказать о российском опыте? Или скорее нам приходится у кого-то учиться?
— Россия является активным участником международного таможенного сотрудничества и в настоящее время возглавляет европейский регион ВТамО, в который входит 51 страна.
Несмотря на рейтинги Doing business, которые во ВТамО многими рассматриваются методологически некорректными, российская таможня является в мире одним из лидеров по применению новых технологий, по уровню межведомственного взаимодействия, по сотрудничеству с бизнесом. Наши доклады включены в число лучших практик и изучаются зарубежными коллегами.
Например, взаимодействие ФТС России с налоговой службой сейчас используется при подготовке руководства ВТамО по взаимодействию таможенных и налоговых служб. Наше сотрудничество с Почтой России по вопросам интернет-торговли также используется как одна из лучших мировых практик взаимодействия таможни и бизнеса в условиях цифровой экономики.
— Таможня более 90% таможенных деклараций обрабатывает в электронном виде. Насколько эти новые технологии изменили вашу работу? И какие еще новшества вы готовите?
— Уже 99,9% деклараций у нас обрабатывается в электронном виде. Такой результат достигнут за нескольких лет. Конечно, это принципиально изменило работу таможни: если раньше участник ВЭД шел на пост и подавал в окно кипу документов, то теперь документация идет, во-первых, в электронном виде, а во-вторых, самому декларанту вообще не надо подавать документы, так как таможня получает их от других ведомств в электронном виде. В системе межведомственного взаимодействия уже работает около 30 наших партнеров — государственных органов, там порядка 65 сервисов.
В этом году принята комплексная программа развития ФТС России до 2020 года. Ее девиз: "Простота и удобство для бизнеса, эффективность и безопасность для государства". Простота и удобство — это в первую очередь автоматизация всех операций. Сегодня мы применяем авторегистрацию и автовыпуск деклараций. Когда декларация попадает в систему таможенных органов, она регистрируется автоматически, без участия должностных лиц.
Сегодня так регистрируется 56,5% экспортных деклараций. При импорте цифры ниже, потому что при импорте уплачиваются платежи, там требуется тщательнее контролировать. И при экспорте порядка 25% деклараций низкого уровня риска также выпускаются автоматически.
— Как вы определяете уровень риска?
— Мы в этом году разработали систему категорирования, где определено три уровня риска: высокий, средний и низкий. В низком уровне риска сегодня находится порядка 7,5 тысячи компаний, но при этом они подают свыше 60% всех деклараций и перечисляют свыше 80% всех таможенных платежей. Это системные участники ВЭД, которые часто декларируют товары.
— Критерии отнесения к группе риска публичны?
— Сами критерии публичны, их тридцать. Есть так называемые блокирующие критерии, которые не позволяют перейти в группу с более низким риском. Например, это длительное время неуплаты штрафов, неуплата платежей, нахождение в высоком уровне риска у ФНС России. Мы с налоговой службой обмениваемся информацией, передаем им данные о декларациях на товары и о фактическом вывозе товаров, а они передают нам налоговую информацию, данные из регистров о наличии задолженности.